Нужна ли России идеология?

Каждый день по ведущим телеканалам всезнающие политологи, артисты и т. н. общественные деятели часами обсуждают проблемы с демократией во всем мире; изучают социальность и что это значит; горюют об утрате идеологических основ, любят и ненавидят Достоевского.

Это программы в формате «ток-шоу», что не предполагает серьезного научного уровня (либерализм обожает дискуссии, это его стиль). Жаль, что этим все и ограничивается, поскольку все используемые в беседах понятия давным-давно раскрыты и расшифрованы философами, богословами и христианскими мыслителями и якобы новоявленные тупики являются уже разгаданными старыми загадками.

И мы в разговоре об этом попробуем обойтись вполне доступным материалом, раз уж живем по Конституции в демократическом, правовом и социальном государстве.

Начнем с власти народа — демократии. Либерал-демократы еще с конца ХVIII века старательно внедряют в умы людей общеизвестные принципы демократии. Это юридическое равенство, права человека, социальная справедливость, постоянные выборы и перевыборы власти и т. п.

Демократия в тексте ее деклараций выглядит и бело, и пушисто. При этом демократические методы борьбы с якобы врагами демократий — монархиями — были жестокими и бесчеловечными.

В Англии короля Карла I приговорил к казни не суд, а парламент (хотя действующим тогда высшим законам король был неподсуден). Во Франции короля Людовика ХVI и его супругу на смерть отправил демократический Конвент. В России Государя Императора Николая II вместе с детьми уничтожили большевики-коммунисты без следствия и суда.

В Германии кайзера Вильгельма лишили власти тоже по решению некого внесудебного органа (только что не казнили). При этом все парламенты и некие советы депутатов публично прикрывались волей народа. На самом деле свержением и казнью монархов руководила узкая группа лиц: в Англии Кромвель и компания; во Франции Робеспьер и компания; в России сначала западник-либерал Керенский, а потом Ленин, Троцкий, Свердлов и т. д.; в Германии группа социалистов.

Воли народа тут и близко не было. Самая худшая его часть, пользуясь революционной смутой, жгла, грабила, воровала, убивала, пьянствовала, а наиболее ловкие быстро шли в новые органы власти (от домкома до Верховного совета). В советской России таких активно продвигали в парламент: лишь бы были «от сохи» и голосовали, как им прикажут.

Либерал-демократы толпе симпатичны тем, что их политическая школа не признает никаких догматов, народных обычаев, традиций и т. п. как отправной точки для устойчивой государственной политики; не признает никаких авторитетов, абсолютных суждений и категорических выводов.

Полная гражданская свобода мнений, слов, суждений и поступков — все согласно декларации прав и свобод, все относительно и все сомнительно. Для этого продумано некое абстрактное сообщество людей — «гражданское общество» в неком «правовом государстве», придуманном юристами в Европе еще в конце ХVIII века.

Современные представители власти в своих публичных выступлениях для народа нет-нет да и вспоминают позиции известных русских философов от русской почвы, предостерегавших самобытную Россию от соблазнов всяких европейских экономических (социализм) и идеологических схем — слепой веры во всесильность саморегулирования «рынка» и либеральные ценности деклараций. Вспоминают, например, Н. А. Бердяева, И. А. Ильина, Ф. М. Достоевского, но вспоминают выборочно, чтобы не перешагнуть границу европеизированной толерантности.

Ну давайте и мы их вспомним в рамках обозначенной темы. Итак, Н. А. Бердяев: «Демократия рождается через демагогию (актуально по сей день для повсеместных „ток-шоу“. — Прим. ред.), через низкую лесть интересам и инстинктам масс. Всякая высшая идея в демократических обществах умирает.

Демократия понимает власть как право, а не как обязанность. Доктринеры либерального конституционализма производят жалкое впечатление… Вера в Конституцию — жалкая вера… Делать себе кумир из правового государства недостойно… Демократия — переходное состояние».

По убеждению И. А. Ильина, «демократия это переходное состояние от монархии к анархии». Взгляните на т.н. демократическую Россию за 30 лет ее существования: на всех уровнях власть как юридическое право и обязанность, как высший долг служения Родине, народу (у Бердяева — «высшая идея») признается лишь узким кругом лиц.

Понятия права как нравственного долга нет. Отсюда массовая безответственность за порученное дело, которую останавливает по эпизоду лишь административное или уголовное наказание.

В УК РФ есть глава — преступления против общественной нравственности. За последние десять лет появилось пять новых статей с наказанием за мошенничество.

Уголовный кодекс на страже нравственности и защиты от повального мошенничества — это большой успех воплощения демократических институтов либерально-правового государства. И это еще не вечер, т. к. наше федеральное собрание (парламент) принимает в среднем до 300 законов в год.

Зашли в тупик все рассуждения о сути социального государства. Социальность в прямом переводе с латинского — общественность. Может ли вообще государство как воплощение (символ) власти быть общественным? Коммунисты уже строили в России социальный социализм казарменного типа, и казарма в 1991 году рухнула на головы народов СССР. Зачем же обожествлять заведомые утопии, прекрасно понимая, что это лишь нелепая декларация и не более того.

Рыночная экономика и социальность как инструмент материального благополучия для населения страны на добровольной основе никак не синтезируются. К этому выводу пришли, например, германские ученые в середине сороковых годов прошлого века: «социального рыночного хозяйства не может быть вообще, т. к. у рыночной экономики только одна цель — прибыль» (1931, проф. Отто фон Нель-Брейнинг), и это подтвердил через 50 лет лауреат Нобелевской премии М.Фридман:

«Существует только одна социальная ответственность бизнеса: использовать свои ресурсы и энергию в действиях, ведущих к получению прибыли».

Все это вовсе не открытие, т. к. об этом же известили мир еще Н. А. Бердяев («Капитализм совершенно невозможно мыслить как сакральное хозяйство») ну и, конечно, незабвенные К.Маркс и Ф.Энгельс.

Чтобы хоть как-то выровнять социальное положение богатых и бедных, существует жесткая система налогов, где не должно быть уравниловки, т. е. с богатых больше, а с бедных меньше (а с некоторых категорий лиц — вообще ничего). В большинстве стран прогрессивная шкала подоходного налога, а у нас плоская (13%). Почему? Ведь, идя на выборы, многие партии обещают это изменить, а избравшись, забывают.

Ну и наконец, страсти вокруг идеологии. Преобладает тема: ее в России нет, но без нее плохо.

Вот в СССР идеология была, и был типа единый «советский народ», и сейчас в Китае есть, и там тоже единый народ. Зададимся простым вопросом: если идеология так всесильна, то почему в 1991 году так легко развалился жестко идеологизированный коммунистический СССР и все страны т. н. «социалистического лагеря»? Так легко, что в августе 1991 года социал-коммунизм даже никто защищать не пошел.

Бесполезно искать глубокий метафизический смысл в слове «идеология» из философских словарей, там одно и то же — это система взглядов и идей, среди которых могут быть и даже преобладают духовные иррационально-чувственные религиозные догматы (христианства, иудаизма, ислама, буддизма), а могут преобладать и принципы антирелигиозные, атеистические с акцентом на материальные блага — экономизм.

Именно продвижение идеологии материализма в Европе и России привело к временному поражению христианских монархий в Европе и России, утвердилась власть богоборцев — воинствующих атеистов: живые, верующие в Бога души уничтожались физически (начиная с «великих французских революций»), а мертвые души убийц, насильников и равнодушных утверждались (они погребены в Мавзолее и вокруг него).

Либерал-демократы, писавшие действующую Конституцию для России, по своим понятиям против идеологии вообще. Процитируем часть доклада историка и Особого советника президента Кеннеди А. Шлезингера на форуме мировой политики (Нью-Дели, 1962 г.):

«Идеология — это модель, которая изолирует и выделяет только некоторые элементы реальности, и предосудительно то, что люди забывают, что они имеют дело только с моделью, принимая ее за саму действительность».

При этом он честно отличает идеалы от идеологии, т. к. идеалы предполагают духовность (дух нации), а идеология это рассудочная, логическая система. У него есть одно важное по сей день замечание: идеи в чистоте присущи религиозным сообществам — догматическим обществам, а идеология — смешанным, но она ограничивает их гражданские свободы, и поэтому Америка выбирает прагматизм вместо идеологии, которая, однако, «подобна наркотику и стремление к ней остается».

Слово «прагматизм» означает в переводе с греческого «действие». Можно ли действие сделать ключевым в смоделированной идеологии? Конечно, так как действие также может уводить от действительности и стать лишь моделью безыдейного поведения людей. Собственно, рассудочно прагматичны все люди в той или иной мере, когда ищут для себя некой материальной выгоды — поверхностной полезности.

Религиозные убеждения в отличие от символов идеологии нельзя навязать принудительно (силой), как это было в СССР, но только первые способны создать максимально устойчивое мировоззрение во всех самоцельных сообществах — семья, народ, нация. Способна ли это сделать государственная власть — нет, и тем более в светском либерально-демократическом государстве.

Замечено 150 лет назад, что «государство тем либеральнее, чем более оно независимо от церкви» (француз А. Фулье, ХIХ век).

Известный советский писатель Ф. Искандер заметил, что «блудный сын вернулся к отцу, когда ему стало совсем плохо. Так и человечество вернется к Богу».

Будем надеяться, зная из христианских догматов, что у Бога тысяча лет как один день. И не надо политиканам продавливать в России возврат к идеологии, подменяя ею религиозные догматы, памятуя мудрое предостережение даже от западников:

«Несчастье стране получить свою религию не от Бога» (Ш. Монтескье «О духе законов», 1748 год).

Читайте также: Звоночек для Зеленского: что донёс украинской власти Байден после переговоров с Путиным

Сергей Донцов